Остзе?йские губе?рнии
(от
нем.
Ostsee
? Балтийское море),
Прибалти?йские губе?рнии
? административно-территориальные единицы
Российской империи
, созданные в
Прибалтике
в результате победы над
Швецией
в
Северной войне
, закреплённой
Ништадтским миром
(Ревельская и Рижская губернии, позднее соответственно
Эстляндская
и
Лифляндская
губернии), а также в результате
третьего раздела Речи Посполитой
и вхождения в состав России бывшего Курляндского герцогства (
Курляндская губерния
). Эти три губернии (Эстляндская, Лифляндская и Курляндская) с XIX века составляли
Прибалтийский (или Остзейский) край
. До середины XIX века они обладали значительной автономией и до конца своего существования сохраняли часть своей собственной правовой системы. В 1915?1918 годах были оккупированы немецкими войсками. Затем на их бывшей территории возникли независимые
латвийское
и
эстонское
государства, а небольшая часть Курляндской губернии (крайний юго-запад её территории с городом
Паланга
) отошла к
Литве
.
С XIII по XVI века территория будущих остзейских губерний входила в состав созданной в ходе крестовых походов
Ливонской конфедерации
. В этот период в регионе сформировались такие особенности, как доминирование в обществе западного христианства (изначально ?
католицизма
, затем ?
лютеранства
) и
остзейских (балтийских) немцев
. После
Ливонской войны
Эстляндия принадлежала Швеции (
Шведская Эстляндия
; остров
Эзель
кратковременно относился к Дании), Курляндия ? Речи Посполитой, Лифляндия ? изначально Польше (как часть
Задвинского герцогства
), но в XVII веке была завоёвана Швецией (
Шведская Ливония
).
На долю коренных жителей большей части территорий края ?
латышей
и
эстонцев
(≪эстов≫) ? к началу XX века приходилось более 80 % населения. К ним принадлежали крестьяне-хозяева, сельские батраки, низшие классы городских жителей, часть интеллигенции и купцов. Эстляндская и северная часть Лифляндской губерний с островом
Эзелем
населялись эстонцами; южная часть Лифляндской губернии и Курляндская губерния (за исключением
Иллукстского уезда
) ? латышами. Сельское население Иллукстского уезда (между
Витебской губернией
на севере и
Ковенской
на юге) состояло из
русских
, белорусов, латышей и литовцев. Весомую долю русское население составляло на берегах
Чудского озера
в Лифляндской и Эстляндской губерниях; главное их занятие ? рыболовство, частью ? огородничество. Довольно много русских проживало также в
Риге
,
Ревеле
,
Юрьеве (Дерпте)
и
Либаве
; евреев ? в Курляндской губернии и в Риге с окрестностями. В среднем по краю на долю русских приходилось 5 % населения; а на долю
остзейских немцев
? 6 %. До 1885 года ≪немецким≫ по сути являлся
университет
в Юрьеве (Дерпте)
[1]
.
В условиях
капитуляции перед русскими войсками Риги, Пернова и Ревеля
, а также жалованной лифляндскому дворянству грамоте 30 сентября 1710 года, оговаривалось сохранение ряда привилегий местных жителей
[2]
. Права городов, магистратов, цехов и цунфтов Эстляндии и Лифляндии также были закреплены в статье 9
Ништадтского мира
[3]
.
Лифляндские правила 1804 года отменяли прежнее крепостное право, заменяя его системой подчинения крестьян помещикам по прусскому образцу.
Отмена крепостного права в остзейских губерниях произошла раньше, чем в великорусских ? при императоре
Александре I
(1816 ? материковая Эстляндия, 1817 ? Курляндия, 1818 ? остров Эзель, 1819 ? Лифляндия), но крестьяне были освобождены без земли.
В составе Российской империи остзейские губернии обладали особым статусом. В основе управления ими лежало местное законодательство (≪Свод местных узаконений губерний Остзейских≫) по которому внутреннее управление краем осуществлялось органами дворянства наряду с правительственными учреждениями. Хотя сфера компетенции последних с конца XVIII века расширялась, вплоть до начала Первой мировой войны, губернатор как представитель центральной власти, был вынужден строить свою служебную деятельность так, чтобы не нарушать привилегий остзейского дворянства
[5]
.
Вопрос о соотношении общеимперского и местного законодательства в остзейских губерниях активно обсуждалось юристами России в 1830?1890-е годы. Местные остзейские правоведы, представлявшие прибалтийско-немецкую юридическую школу
Теодора фон Бунге
[6]
, настаивали, что в крае могли иметь силу только законы, специально для него изданные, а из русских лишь те, распространение которых на Прибалтику особо оговаривалось. Школа Бунге допускала применение общеимперского законодательства только при условии соответствия применявшихся норм основам местного правопорядка, и только тогда, когда в остзейском имелся пробел.
Оппонентом школы Бунге выступил в конце 1890 годов П. И. Беляев. По его мнению, в крае действовало общеимперское право, и остзейские законы он рассматривал как часть русского законодательства. Данная концепция оправдывала вмешательство правительства в социальные и экономические отношения в Прибалтике
[7]
.
Ссылки на внешние ресурсы
|
---|
| |
---|