Н. Неврев
. ≪Торг≫. Один помещик продаёт другому
крепостных
Поме?щик
?
владелец
поместья
в
России
в конце XV ? начале XX века.
У
В. И. Даля
в словаре
: ≪
Поме?щик
,
помещица
,
дворянин
, владеющий поместьем,
вотчинник
; прежде владелец
крестьян
, ныне владелец населенного именья, жилой земли≫
[1]
.
Первоначально (в XVI?XVIII веках) так называли владельца имения, которое предоставлялось
служилому человеку
(
дворянину
) по обязательствам службы ?
военной
(в основном) или
государственной
? на срок службы или пожизненно, в рамках
поместной системы
. Этим временным и договорным характером владения помещик отличался от
вотчинника
, владевшего землёй по
наследственному праву
.
Крестьяне
приветствуют
помещицу
на
Пасху
.
В начале XVIII века, после установления
подушной подати
и
рекрутской повинности
, поместья,
de facto
, слились с вотчинами.
Указ о единонаследии
Петра I
, от 14 марта 1714 года, юридически оформил это слияние; оба вида земельной собственности были объединены под именем
недвижимых имуществ
. Отменив этот указ, императрица
Анна Иоанновна
, указом 17 марта 1731 года подтвердила, тем не менее, соединение поместий и вотчин и установила для тех и других одинаковый порядок наследования. В 1746 году
Елизавета Петровна
запретила кому бы то ни было, кроме дворян, покупать
крестьян
и землю. Монопольное право на владение населёнными землями было законодательно закреплено в 1762 году в
Манифесте о вольности дворянства
. В результате, помещиками стали называть владельцев земель, населённых и обрабатываемых крестьянами; в отличие от землевладельцев, ? тех, которые владели землёй без крестьян. После отмены
крепостного права
в результате
реформы 1861 года
, помещиками называли землевладельцев из потомственных дворян. Основные земли помещиков находились в центральных губерниях Европейской России и на Украине; в Сибири помещиков практически не было.
Имущественное положение помещиков было очень неоднородно. Основным показателем их состоятельности в 1-й половине XIX века было душевладение. К мельчайшим относились владельцы 1?20 душ (среди них: неимущие ? владельцы до 10 душ; малоимущие ? владельцы 10?20 душ); мелкопоместные ? владельцы от 21 до 100 душ; средние ? владельцы от 101 до 500 душ; крупные ? владельцы от 501 до 1000 душ; крупнейшие ? имевшие более 1000 душ крепостных.
По данным
10-й ревизии 1859?1860 годов
, в России было 103,2 тыс. помещиков, владевших 10,7 млн душ. Дворяне, имевшие не свыше 100 душ, составляли 41,6 % от всех помещиков и владели 3,2 % крепостных. Крупнейшие помещики (свыше 1000 душ), которых было только 3,8 %, имели в своей собственности 43,7 % всех помещичьих крестьян.
С отменой крепостного права основным показателем
благосостояния
помещиков стала их земельная собственность. В 1862 году помещики имели 87,2 млн
десятин
земли, в 1877-м ? 73,1 млн десятин, а в 1905 году ? 53,2 млн десятин. Хотя правительство всячески поддерживало дворянское землевладение, оно неуклонно уменьшалось. Значительное количество земли помещики сдавали в аренду. Уменьшалось число помещиков среди дворян: в 1877 году они составляли 56 %, в 1895 ? 40 %, а в 1905 ? 30 % от всех дворянских семей. К 1905 году более чем по 50 тыс. десятин земли имели 155 крупнейших землевладельцев-помещиков; всего им принадлежало 16,1 млн десятин земли (в целом по России 30 тыс. семей помещиков владели 70 млн десятин земли).
После
Октябрьской революции 1917 года
на основе
Декрета о земле
все земли помещиков были
национализированы
.
Княгиня
М. К. Тенишева
:
Меня постоянно мучило нравственное убожество наших крестьян и грубость их нравов. Я чувствовала нравственный долг сделать что-нибудь для них, и совсем уж было противно в разговорах со многими из богатых помещиков нашего края слушать, как эти люди, часто без милосердия притеснявшие мужиков, называли их ≪серыми≫, презирали, гнушались ими и, как и заводские деятели когда-то в Бежеце, видели только во всем себя и свою выгоду. Как много на Руси таких типов!.. Они думают, что крестьяне не люди, а что-то вроде полуживотных… Слепые, под неприглядной корой они проглядели то, что вылилось когда-то в былины и сказки и тихую, жалобно-горестную песнь о несбыточном счастье…
[2]