В году 5803 (295) воцарившийся в Риме
поспешник Божий великий Константин Флавий, с великим тщанием собрав отовсюду
пребывавших в изгнании христиан, стал укреплять и распространять веру христианскую,
Божьи церкви украшать, а другие, преславные, созидать, а идолов сокрушать
и храмы их перестраивать во славу Богу. К тому же не раз издавал он указы,
что языческими храмами могут владеть и распоряжаться лишь святители Христовы
и христиане. В среду же и пятницу повелел поститься, в память о муках Христовых,
а в воскресение праздновать в память о его воскресении. Евреям же не разрешил
жертвы приносить и запретил осуждать кого-либо на распятие, чтобы не осквернять
память о кресте Христовом. И рабов не велел никому из них покупать. И на
монетах велел образ свой чеканить. И была радость великая среди всех христиан.
На тринадцатый же год царствования своего,
наставлением Божьим подвигнут, решил город создать во имя свое и послал
вельмож именитых в Азию, и в Ливию, и в Европу, чтобы отыскали они и выбрали
наилучшее и достойное место для строительства такого города. Вернувшись,
рассказали они цесарю о различных местах преславных, а особенно расхваливали
Македонию и Византию. Он же всего более склонялся мыслью к Трое, где греки
одержали известную всему миру победу над фрягами. И когда раздумывал об
этом царь дни и ночи, услышал он во сне голос: ≪В Византии подобает создать
Константин-град≫. И цесарь, воспрянув от сна, немедля послал в Византий
магистров и градостроителей, чтобы они подготовили место. Сам же цесарь,
оставив в Риме кесарями двух сыновей, Консту и Константина, а племянника
своего Адаманта послав в Британию, отправился с матерью
|
С.217
|
своей Еленой в Византий, взяв с собой и жену свою Максимину, дочь императора
Диоклетиана, и сына своего Константина, и Лициния, зятя своего, и двух
братьев своих - Долмация и Константина, и Долмациева сына, также Долмация,
и двух сыновей Константина - Галла и Юлиана. И, прибыв в Византий, увидел
на месте том семь холмов и много заливов морских. Повелел холмы раскапывать,
а низины засыпать, и в заливах столбы каменные ставить, и над ними возводить
своды, и разравнивать землю. А сам цесарь находился в Византии. Когда же
было подготовлено место, собрал цесарь вельмож, и мегистанов, и магистров
и начал обсуждать, где стоять стенам, и башням, и воротам городским. И
велел размерить место на три стороны, и каждая сторона длиною в семь верст,
так как было то место между двумя морями - Черным и Белым.
И вдруг выползла из норы змея, и поползла
по земле, но тут ниспал с поднебесья орел, схватил змею и взмыл ввысь,
а змея стала обвиваться вокруг орла. Цесарь же и все люди смотрели на орла
и на змею. Орел же на недолгое время скрылся из глаз, и, показавшись снова,
стал снижаться, и упал со змеей на то же самое место, ибо одолела его змея.
Люди же, подбежав, змею убили, а орла у нее отняли. И был цесарь в великом
страхе, и, созвав книгочеев и мудрецов, рассказал им об этом знамении.
Они же, поразмыслив, объявили цесарю: ≪Это место ≪Седьмохолмый≫ назовется,
и прославится, и возвеличится во всем мире больше всех городов, но поскольку
встанет город между двух морей и будут бить его волны морские, то суждено
ему поколебаться. А орел - символ христианский, а змея - символ мусульманский.
И раз змея одолела орла, то этим возвещено, что мусульманство одолеет христианство.
А так как христиане змею убили, а орла отняли, явлено этим, что напоследок
снова христиане одолеют мусульман, и Седьмохолмым овладеют, и в нем воцарятся≫.
Великий же Константин был всем этим
очень встревожен, однако велел записать предсказание. А магистров и градостроителей
разделил на две группы: одним из них велел размерять место под городские
стены и башни и начинать возводить укрепления, а другим наметить улицы
и площади по римскому обычаю. И так начали строить церкви Божьи, и дворец
царский, и другие прекрасные здания для вельмож, и мегистанов, и всех сановников,
и свежую воду проводить. На седьмой же год увидел цесарь, что мало жителей
в городе, ибо очень он велик, и вот что сделал: послал собрать из Рима
и из иных земель славных вельмож и мегистанов, иначе говоря - сановников,
и со множеством людей привел их сюда, и, построив богатые хоромы, поселил
их в городе
|
С.219
|
со всеми удобствами, и даровал им придворные чины, чтобы забыли они
о своем прежнем доме и родине. Построил цесарь и дворец огромный, и дивный
ипподром, две имполы построил, то есть крытые улицы, предназначенные для
торговли. И назвал город Новым Римом.
Потом построил церкви преславные: Софию великую,
Святых апостолов, Святой Ирины, и Святого Мокия, и Архангела Михаила; установил
и предивную розовую колонну, которую везли из Рима в Царьград морем три
года, ибо была она очень велика и тяжела, от моря же до торговой площади
целый год ее везли; и цесарь постоянно приходил и одаривал людей золотом,
чтобы они обращались с ней осторожно. И положил в основание двенадцать
корзин, благословленных Христом, и части древа честного и святых мощей,
чтобы вечно стояла крепко дивная та колонна из единого камня. И поставил
на ней статую, привезенную из Солнечного города фригийского, на голове
которой было семь лучей. Так же и иные вещи дивные и достохвальные привез
из разных земель и городов. И, украсив город, прославил его обновление
праздниками и торжествами, длившимися много дней. И так установил, что
будет именоваться город тот Царьградом. И обрадовались безмерно все люди.
Через несколько дней цесарь с патриархом
и архиереями, снова собрав весь клир церковный, а также весь синклит царский
и множество народа на богослужение, вознесли молитвы, славя и благодаря
в них всемогущую и живоначальную Троицу - Отца и Сына, и святого Духа,
и пречистую Богоматерь. И предали город и весь народ в руки святой Богородицы
Одигитрии, говоря: ≪Ты же, непорочнейшая владычица и Богородица, человеколюбивая
по природе своей, не оставь город этот милостью своей, но, как мать христианскому
роду, защити, и сохрани, и помилуй его, наставляя и поучая во все времена
как человеколюбивая и милостивая мать, да прославится и в нем и возвеличится
имя великое твое вовеки!≫ И все люди воскликнули: ≪Аминь!≫ И прославили
цесаря, и восхвалили великую мудрость его и благочестие.
Цесарь же повелел стратигам и городским
старейшинам сооружать храмы святым и мирские здания, застраивая город.
Вельможам же, и мегистанам, и всем знатным людям так приказал: если кто
из них удостоится какого-либо чина на службе царской, то пусть оставит
по себе достойную память: воздвигнет дом, или обитель славную, или иное
прекрасное здание, чтобы город исполнен был достойными творениями. Так
же и цесари и цесарицы, царствовавшие после Константина, каждый во время
свое стремились совершить какое-либо славное деяние: одни подвизались в
отыскании и обретении страстей Господних или ризы и пояса пречистой Богоматери,
|
С.221
|
и святых мощей, и Божественных икон, и того самого Богомужного нерукотворного
образа из Эдессы; другие отличались в строительстве города и великих зданий,
иные же, как цесарь Юстиниан Великий, и Феодосий Великий, и царица Евдокия,
и многие другие, - в создании святых монастырей и храмов Божьих. И так
наполнили город творениями преславными и дивными, которым и блаженный Андрей
Критский подивился, сказав: ≪Поистине город этот непостижим ни слову, ни
разуму≫. Поэтому и непорочная владычица, мать Христа, Бога нашего, во все
времена царствующий град хранила, и берегла, и от бед спасала, и избавляла
от тяжких напастей. Вот таких великих и неизреченных благодеяний и даров
пресвятой Богородицы удостоился город сей, с которым, думаю, и весь мир
не может сравниться. Но так как по природе своей мы грубы сердцем и нерадивы,
и, словно безумные, отворачиваемся от милости Бога и щедрот его к нам,
и обращаемся на злодеяния и беззакония, которыми гневим Бога и пречистую
его мать, и славы своей и чести лишаемся, как писано: ≪Злодеяния и беззакония
разрушат престолы могучих≫, и еще: ≪Источат гордые мысли сердца их, и низвергнут
могучих с престолов≫, - так и этот царствующий город бесчисленными согрешениями
и беззакониями лишился стольких щедрот и благодеяний пречистой Богоматери
и в течение многих лет страдал от неисчислимых бед и различных напастей.
Так вот и ныне, в последние времена,
по грехам нашим, - то из-за нашествия неверных, то из-за голода и болезней,
то в междоусобных распрях, - утратили могущество свое сильные, и обнищал
народ, и в уничижение впал город, и ослабел безмерно, и стал точно шалаш
в саду и словно амбар посреди цветника. Узнав обо всем этом, властвовавший
тогда турками безбожный Магомет, Амуратов сын, который жил в мире и согласии
с цесарем Константином, поспешно собрал множество воинов на суше и на море
и, неожиданно приступив к городу, окружил его большими силами. Цесарь же
с оказавшимися при нем вельможами и все жители города не знали, что предпринять,
ибо воинов было мало и братьев цесаревых не было. И послали к Магомету-султану
послов, чтобы узнать, что же произошло, и договориться о мире. Он же, коварный
иноверец, послов не принял, а город повелел обстреливать из пушек и пищалей,
и собирать различные стенобитные орудия, и готовиться к приступу. Находившиеся
же в городе люди, греки и фряги, выезжая из города, бились с турками и
не давали им устанавливать стенобитные орудия, но так как пришли враги
в силе несметной, то они не смогли нанести им никакого урона, ибо один
бился с тысячей, а два - с десятком тысяч.
|
С.223
|
Узнав об этом, приказал цесарь вельможам
и мегистанам расставить воинов по всем городским стенам, и башням, и воротам,
а также и всех горожан, и колокола воинские разместить на всех сторонах,
чтобы каждый знал и оборонял свою сторону, и готовил бы все необходимое
для боя, и бился бы с турками со стены, а из города бы не выезжал. И для
обороны стен велел установить пушки и пищали на местах, где ожидался приступ.
А сам цесарь с патриархом и архиереями,
и весь церковный клир, и толпы женщин и детей ходили по церквам Божьим
и молитвы и мольбы возносили, плача, и рыдая, и возглашая: ≪Господи, Господи!
Грозно естество твое и непостижима сила; древле и горы, познав силу ту,
затряслись, и все сотворенное содрогнулось, солнце же и луна ужаснулись,
и блеск их померк, и звезды небесные ниспали. Мы же, несчастные, всем этим
пренебрегли, согрешали и беззаконничали, Господи, перед тобой, и многократно
гневили и озлобляли тебя, Боже, забывая твои великие благодеяния и попирая
твои заветы, и, словно безумцы, отвернулись от милостей твоих к нам и щедрот,
и предались злодеяниям и беззакониям, и тем далеко от тебя отступили. Все,
что навел ты на нас и на город твой святой, по справедливому и истинному
суду свершил ты за грехи наши, и не можем открыть мы уст своих, ибо нечего
сказать. Но, всепрославленный и преблагословенный Господь, - мы создание
твое и творение и дело рук твоих, - не предай же нас навеки врагам твоим,
и не разори богатства твоего, и не лиши нас милости твоей, и пощади нас
в час этот, в который должно нам одуматься и покаяться перед твоим милосердием.
Ибо сам Владыка сказал: ≪Пришел я не праведников спасти, но для покаяния
грешников, чтобы обратились они к Богу и остались живы≫. О Господи, царь
небесный, пощади, пощади ради пречистой Богоматери твоей и святых патриархов
и цесарей, прежде угодивших тебе, Боже, в городе этом≫. Все это и многое
другое возглашали, также и пренепорочной Богородице молились каждый день
от всего сердца со стенаниями и рыданием. Цесарь же часто объезжал город
вдоль стен, воодушевляя военачальников и воинов, а также и всех людей,
чтобы не теряли они надежды, не ослабляли бы сопротивление врагам, а уповали
бы на Господа-Вседержителя: он ведь наш помощник и защитник; и снова обращался
цесарь к молитве. Турки же нападали на город со всех сторон непрерывно,
день и ночь, сменяя друг друга, не давая нисколько отдохнуть горожанам,
чтобы те изнемогли, так как готовились к приступу; и так вели бои в течение
тринадцати дней. На четырнадцатый же день турки, прокричав свою безбожную
молитву, начали в зурны трубить, и в варганы, и в накры бить,
|
С.225
|
и, подкатив множество пушек и пищалей, стали обстреливать город, а
также стрелять из ручного оружия и из многочисленных луков. Горожане же
из-за беспрерывной стрельбы не смогли находиться на стенах, но, попрятавшись,
ждали приступа, а другие стреляли сколько могли из пушек и из пищалей и
перебили много турок. Патриарх же, и святители, и весь причт церковный
непрестанно молили о милосердии божьем и избавлении города. Когда же турки
пошли на приступ, вынудив всех людей покинуть стены, - возопили все воины
и напали на город со всех сторон одновременно, с кликами и воплями, одни
со всевозможными факелами, другие с лестницами, третьи со стенобитными
машинами и другими ухищрениями для взятия города. Горожане же, так же с
криками и воплями, ожесточенно бились с ними. Цесарь же объезжал весь город,
ободряя людей своих, вселяя в них надежду на Бога, и велел звонить в колокола
по всему городу, созывая людей. Турки же, услышав громкий звон, снова затрубили
в зурны и трубы и стали бить в бесчисленные тимпаны. И была сеча яростна
и страшна: от грохота пушек и пищалей, и звона колокольного, и воплей и
криков с обеих сторон, и треска оружия - словно молнии, блистало вооружение
сражающихся, - а также от плача и рыдания горожан, и женщин, и детей казалось,
что небо смешалось с землей, и оба они содрогаются, и не было слышно, что
воины говорили друг другу, так слились вопли, и крики, и плач, и рыдания
людей, и грохот пищалей, и звон колокольный в единый гул, подобный сильному
грому. И тогда от множества огней и пальбы с обеих сторон из пушек и пищалей
клубы густого дыма покрыли весь город и все войско так, что не видели друг
друга сражающиеся и многие умирали от порохового смрада. И так бились врукопашную
на всех стенах, пока ночная темнота их не разъединила; турки отошли в свои
станы, забыв даже об убитых своих, а горожане попадали от усталости, словно
мертвые, только стражей одних оставили на стенах. Наутро же цесарь приказал
собрать трупы, и не нашли людей, ибо все спали, изнемогши в бою, и послал
цесарь к патриарху, чтобы он повелел священникам и дьяконам собрать и похоронить
мертвых. И тотчас же собралось множество священников и дьяконов, и собрали
мертвых, и похоронили их: было же греков числом тысяча семьсот сорок, а
фрягов и армян семьсот. Цесарь же, взяв с собою бояр, прошел по городским
стенам, чтобы увидеть, где же воины, ибо ни их не было слышно, ни они ничего
не слышали, а все спали. И увидел цесарь, что все рвы завалены трупами,
а иные в воде и по берегам, и насчитали всех убитых до восемнадцати тысяч,
и множество стенобитных орудий, которые цесарь приказал сжечь. И так пошел
с патриархом, и
|
С.227
|
со святителями, и со всем клиром в святую великую церковь вознести
молитвы и воздать благодарение всесильному Богу и пречистой Богоматери,
ибо надеялись все, что теперь отступит безбожный, увидев, сколько воинов
его перебито.
Он же, неправоверный, не так рассуждал,
а на другой день послал посмотреть на погибших своих, и когда поведали
ему о множестве убитых, тут же отправил много воинов собрать трупы своих.
Цесарь же повелел не чинить им препятствий, пока не очистят рвы и потоки.
И так они взяли трупы своих невозбранно и сожгли их. Увидел безбожный турок,
что ничего не добился, только своих воинов погубил, и повелел воеводам
немедля увеличить число пушек и пищалей для обстрела города и готовить
другие стенобитные машины. И на седьмой день снова неправоверный приказал
идти войску на приступ и сражаться, как и в первый раз, без отдыха.
Цесарь же Константин посылал по морю
и по суше в Морею, к братьям своим, и в Венецию и Геную, прося помощи.
Но братья его не поспели, ибо шли между ними большие распри, и с албанцами
они воевали. И фряги не захотели помочь, но рассуждали меж собой так: ≪Не
вмешивайтесь, но пусть одолеют их турки, а у них мы отнимем Царьград≫.
И так не пришло ниоткуда помощи. Один только генуэзский князь, именем Зустунея,
пришел на помощь к цесарю на двух кораблях и двух военных катаргах, имея
с собой шестьсот воинов. И преодолел сопротивление турок на море, и достиг
стен Царьграда. Увидев его, очень обрадовался цесарь, оказал ему великие
почести, ибо знал его и раньше. И тот попросил у цесаря самый опасный участок
стены, где больше всего приступают турки. И цесарь отдал под его начало
две тысячи своих людей, и бился он с турками столь храбро и мужественно,
что от того места отступили все турки и уже более туда не приходили. Зустунея
же не только свое место оборонял, но и обходил весь город по стенам и укреплял
и наставлял людей, чтобы не теряли надежды, и сохраняли непоколебимую веру
в помощь Бога, и не уступали в деле, и всей душой и всем сердцем готовы
были биться с неверными, ≪и господь Бог поможет нам≫. Такими вот словами
постоянно воодушевлял людей и наставлял их, ибо был весьма искусен в воинском
деле, и полюбили его все люди, и слушались каждого его слова.
Турки же осаждали город со всех сторон,
как мы и прежде говорили, не зная сна, меняя друг друга, ибо было их множество
тысяч. На тридцатый день после первого приступа снова, собрав все свои
силы, подкатили пушки, и пищали, и всякие стенобитные машины, которым нет
числа. Были у них две пушки огромных, тут же отлитых: у одной ядро высотой
до колена, а у другой - до пояса. И начали стрелять по городу
|
С.229
|
не переставая по всей стороне, выходящей на поле, а там, где был Зустунея,
поставили большую пушку, ибо в том месте стена городская была и ниже и
обветшала. И когда ударили по тому месту, стена зашаталась, ударили в другой
раз и разрушили верх стены саженей на пять, в третий же раз выстрелить
не успели, так как настала ночь. Зустунея же то место за ночь заделал,
и укрепил другой деревянной стеной, и землею подсыпал изнутри. Но что можно
было противопоставить такой силе? Наутро снова начали стрелять в то же
место из многих пушек и пищалей. И когда расшатали стену, прицелились и
выстрелили из большой пушки, надеясь на этот раз ее разрушить. Но по Божьей
воле прошло ядро выше стены, только семь зубцов захватило. И ударилось
ядро в стену церкви, и рассыпалось в прах. И, увидев это, бывшие поблизости
люди возблагодарили Бога. И уже к полудню навели пушку во второй раз. Зустунея
же, наведя пушку свою, попал в ту пушку, и разорвало у нее зелейник. Увидев
это, неправоверный Магомет страшно разъярился и возопил громким голосом:
≪Ягма, ягма!≫ - то есть: ≪На разграбление города!≫ Тут же возопили все
его воины, приступили к стенам всеми силами, по земле и по воде, всякими
способами и хитростями, чтобы захватить город. Горожане же все от мала
до велика взошли на стены, даже женщины многие участвовали в бою и смело
сражались, так что лишь патриарх, и святители, и клир церковный остались
в церквах Божьих и молились с рыданием и стенанием.
Цесарь же, как и прежде, объезжал весь
город, плача и рыдая, умоляя стратигов и всех людей, говоря им: ≪Господа
и братья, простые и знатные, ныне пришел час прославить Бога и пречистую
его мать и нашу веру христианскую! Мужайтесь и крепитесь и не поддавайтесь
слабости в деле своем, не теряйте надежды, слагая головы свои за православную
веру и за Божьи церкви, и да прославит нас всещедрый Бог!≫. Такими и многими
другими словами призывал цесарь людей и велел звонить в колокола по всему
городу; так же и Зустунея, обходя все стены, укреплял и воодушевлял людей.
И когда слышали люди звон колоколов в церквах Божьих, тотчас же все укреплялись
духом, и наполнялись храбростью, и бились с турками яростнее, чем прежде,
говоря друг другу: ≪Умрем ныне за веру христианскую!≫ И как прежде мы писали:
как словами можно поведать и рассказать о тех бедах и страданиях, ибо убитые
с обеих сторон, словно снопы, падали с заборол, и кровь их ручьями стекала
по стенам. От воплей же и криков сражающихся людей, и от плача и рыдания
горожан, и от звона колоколов, и от стука оружия и сверкания его казалось,
что весь город содрогается до основания. И наполнились рвы доверху трупами
человеческими,
|
С.231
|
так что через них карабкались турки, как по ступеням, и сражались,
мертвецы же были для них как бы мост и лестница к стенам городским. И все
ручьи окрест города были завалены трупами, и устланы ими берега их, и кровь,
как могучий поток, текла, и залив Галатский, то есть Лиман, весь побагровел
от крови. И рвы, и низины наполнились кровью, настолько ожесточенно и яростно
бились. И если бы по Божьей воле не окончился тот день, окончательно погиб
бы город, ибо совсем изнемогли горожане.
Когда же наступила ночь, турки в изнеможении
отступили к своим станам, а горожане падали с ног от усталости и засыпали
кто где мог. И не было слышно в ту ночь ни звука, разве стоны и вопли раненых
воинов, которые были еще живы. Наутро же цесарь приказал священникам и
дьяконам собрать трупы и похоронить их, а тех, кто был еще жив, передать
врачам. И подобрали убитых греков, и фрягов, и армян, и иных пришлых людей
пять тысяч семьсот. Зустунея же и все вельможи прошли по городским стенам,
осматривая их и считая трупы неверных, и назвали цесарю и патриарху число
убитых - до тридцати пяти тысяч. Цесарь же беспрестанно плакал и рыдал,
видя гибель своих людей и упорство неверных и ниоткуда не ожидая помощи.
Патриарх же и весь клир, а также и весь синклит царский окружили цесаря
и, утешая его, направились в великую церковь помолиться и возблагодарить
всемилостивого Бога, а с ними и множество благородных женщин и детей с
царицей, ибо все остальные люди еще спали от безмерной и невыносимой усталости.
И повелел патриарх звонить в колокола по всему городу, призывая всех людей,
не участвовавших в бою, и женщин и детей отправиться по своим приходам,
молиться и благодарить Бога и всенепорочную его мать, владычицу нашу Богородицу
и приснодеву Марию. И было видно повсюду в городе, как все мужчины и женщины
устремились к Божьим церквам, со слезами славя и благодаря Бога и пречистую
Богоматерь. И так проводили тот день и ночь в молитвах.
Неверный же не хотел убирать трупы своих
воинов, задумав метать их катапультами в город, чтобы разлагались там и
смердели. Но те из людей его, которые знали город, рассказали ему о его
величине и размерах и о том, что не повредит им смрад. И тогда сошлось
множество турок, собрали они трупы и сожгли их. Кровь же, оставшаяся во
рвах и потоках, разлагаясь, издавала сильный смрад, но, однако, не повредило
это городу, ибо относило его ветром. И никак не устрашило безбожного произошедшее,
но на девятый день снова он приказал всему войску подойти к стенам города
и биться не переставая день за днем, а пушку ту огромную приказал заново
перелить крепче прежнего.
|
С.233
|
Узнали об этом вельможи и Зустунея и
вместе с патриархом стали уговаривать цесаря, так говоря: ≪Видим, о цесарь,
что этот безверный не откажется от своего замысла, но снова готовится к
большему приступу. И что сделаем, ниоткуда не ожидая помощи? Однако следует
тебе, цесарь, уехать из города, куда сочтешь нужным, и, услышав об этом,
единоплеменники твои и братья твои придут к тебе на помощь, и даже албанцы,
устрашившись, придут с ними: вдруг тогда он, безбожный, испугается и отступит
от города?≫ Это и многое другое говорили цесарю и предлагали ему корабли
и катарги Зустунеевы. Цесарь же долго молчал, обливаясь слезами, и так
им ответил: ≪Хвалю и ценю совет ваш и знаю, что дан он мне на мое же благо,
ибо может все так и случится. Но как же я поступлю таким образом и покину
священнослужителей, и церкви Божьи, и царство, и всех людей? И что обо
мне скажет весь мир, молю вас - ответьте мне? Нет, господа мои, нет, но
да умру здесь с вами≫. И, пав, поклонился им, горько плача. Патриарх же
и все находившиеся тут люди заплакали и прекратили уговоры, чтобы слух
о том не дошел до людей. И снова послали в Морею, и на все острова, и к
фрягам, прося помощи.
Горожане же днем бились с турками, а
ночью спускались во рвы и делали подкопы в откосах рва в сторону поля,
и прокопали землю за стенами во многих местах, закапывая множество сосудов
с пушечным порохом; также и на стенах приготовляли множество сосудов, наполняя
их смолой, и серой с коноплей, и пушечным порохом. Когда в таких ежедневных
боях прошло двадцать пять дней, безбожный приказал снова прикатить ту огромную
пушку, ибо, надеясь скрепить, ее стянули железными обручами. И когда выстрелили
из нее, тотчас же разлетелась пушка на множество частей. Он же, безверный,
увидев, что постигла его неудача, вскоре приказал, собравшись всей силой,
подкатить к стенам огромные крытые туры. И когда установили туры по всему
краю рва, хотели, заполнив рвы бревнами, хворостом и землей, придвинуть
и прислонить туры к стене и так, подкопавшись под стену во многих местах,
обрушить ее на землю. И когда люди, приступив во множестве к стенам, стали
засыпать рвы, горожане зажгли сосуды с порохом, закопанные по ту сторону
рва, и внезапно загремела земля, словно гром великий, и поднялась вверх
с турами и с людьми, как от бури сильной, до самых облаков, и был так страшен
треск рушащихся тур и вопли и стоны людские, что побежали и те и другие:
горожане со стен - в город, а турки - подальше от стен. И падали с высоты
люди и бревна: одни в город, а другие на войско, и рвы наполнились трупами
турок. И когда взошли снова горожане на стену и увидели во рве множество
турок,
|
С.235
|
тотчас же зажгли бочки со смолой и побросали на них, и те все сгорели.
И так с Божьей помощью избавился город в тот день от безбожных турок. Злонравный
же Магомет со множеством воинов своих смотрел издали на случившееся и думал,
что же предпринять. Так и враги все, испугавшись, отступили от городских
стен. Греки же, выйдя из города, перебили во рвах еще оставшихся в живых
турок и, собрав их в несколько куч, сожгли вместе с уцелевшими турами.
Цесарь же с патриархом и весь священный
клир молились во всех церквах и благодарили Бога, надеясь, что уже настал
конец войне. Так же и тот зловерный Магомет, много дней просовещавшись,
решил уже отступить восвояси, ибо уже открылся морской путь и ожидалась
отовсюду помощь городу. Но так как беззакония наши поднялись выше глав
наших, и от грехов наших отяжелели сердца наши, и не слушаем мы заповедей
Божьих и по путям его не ходим, то куда скроемся от его гнева? В городе
цесарю и патриарху дали люди плохой совет, говоря так: ≪Поскольку он, зловерный,
столько дней стоит под городом не воюя и снова готовится, пошлем к нему
с предложением мира≫, - что и сделали. Тот же, коварный, услышав об этом,
возрадовался в сердце своем, решив, что какие-то тяготы претерпевает город,
и, раздумав отступить, начал переговоры о мире. И так ответил послам: ≪Раз
цесарь решил так мудро и просит мира, и я так же поступлю; но пусть уйдет
цесарь из города в Морею, а также - без помех - патриарх и все люди, которые
того захотят, оставив мне город пустым, и я заключу мир навеки, и не возымею
коварных умыслов, и не нападу ни на Морею, ни на острова его. А те, кто
не захочет покинуть город, пусть будут под властью моей без опасности для
себя и без горя≫.
Услышав все это, цесарь и патриарх и
все люди восстонали из глубины души и, простирая руки к небу, восклицали:
≪Заступник наш, Господь, призри с высоты славы своей, низложи гордыню нечестивца
этого и избавь город свой, ибо мы люди твои и овцы пажити твоей, живущие
во дворе твоем единым стадом, и куда мы уйдем, оставив пастыря и наставника
своего? Нет, Господин наш и Царь, нет, но да умрем все здесь на святом
дворе твоем и во славу величия твоего≫. И, сказав так, снова приготовились
к боям, сетуя о посольстве своем к Магомету, ибо этим удержали его. Через
три дня доложили окаянному турку, что ту пушку огромную отлили на славу,
и так порешили еще раз испробовать ее, и приказал он войску своему снова
приступить к городу и биться не переставая. Это все за грехи наши Бог допустил,
чтобы сбылось все предсказанное
|
С.237
|
о городе этом еще при Константине Великом цесаре и Льве Премудром,
и возвещенное Мефодием Патарским. В шестой день мая месяца снова безверный
повелел стрелять по тому же месту стены, по которому били из многих пушек
уже три дня. И когда расшатали стену, ударили из большой пушки, и рухнуло
много каменьев. Еще раз ударили, и обвалилась большая часть стены, и хотя
уже настал вечер, турки стреляли из многих пушек в то же место, и так всю
ночь, не давая горожанам заделывать брешь. Греки же в ту же ночь построили
большую башту напротив пролома. Наутро же турки снова ударили из большой
пушки пониже разрушенного места, и вывалилась большая часть стены, и так
во второй раз, и в третий. И когда образовался большой пролом, множество
людей с боевым кликом бросилось к тому месту, толкая друг друга, туда же
устремились и греки из города, и стали рубиться, встретившись лицом к лицу,
рыкая, словно дикие звери. И было страшно видеть дерзость и крепость сражающихся.
Зустунея же снова собрал много воинов и с кличем напал на турок столь смело,
что в мгновение ока сбросил их со стены и наполнил ров трупами. Амурат
же некий, янычар, могучий телом, смешавшись с греками, пробился к Зустунее
и начал яростно с ним рубиться. Тогда один грек, соскочив со стены, отсек
ему ногу секирой и так избавил Зустунею от смерти. Флабурар же западный
Амар-бей со своим полком напал на греков, и разгорелась жестокая битва.
Тогда из города подоспел на помощь грекам стратиг Рахкавей со многими людьми
и в яростной схватке с турками отогнал их до того места, где находился
Амар-бей. Тот же, увидев, как Рахкавей беспощадно рубит турок, обнажил
меч и напал на него, и оба ожесточенно рубились. Рахкавей же, встав на
камень и взяв меч в обе руки, ударил противника по плечу и рассек его надвое,
ибо имел в руках великую силу. Множество турок с яростными криками окружили
его и рубили. Греки же всеми силами пытались его отбить, но не смогли,
хотя многие из них пали; и рассекли турки Рахкавея на части, и прогнали
греков в город. И зарыдали греки и пришли в отчаяние от гибели Рахкавея,
ибо был он доблестный и мужественный воин и любим был цесарем. И уже когда
наступила ночь, прекратилась сеча и разошлись оба войска. И турки начали
снова стрелять из пушек по разрушенному месту, а горожане начали расширять
башту и возводить ее по всей ширине пролома, и поместили в ней многие пушки
скрытно, ибо та башта была в пределах города. Наутро же турки, увидев незаделанный
пролом в стене, тотчас же ворвались и напали на греков. Греки же, обороняясь,
отступили перед ними, а турки издали боевой клич и напали в великом множестве,
рассчитывая, что уже одержали победу. Когда же сгрудилось много турок,
|
С.239
|
греки расступились, и ударили по ним из пушек, и многих убили. И когда
отстреляли пушки, внезапно напал на врагов из города Палеолог, стратиг
сингурла, со множеством людей и бился с ними жестоко. Восточный же флабурар
Мустафа стремительно напал на греков с большими силами, и яростно рубился
с ними, и прогнал их в город, н уже хотел овладеть стеной. Однако тысячник
Федор, соединившись с Зустунеей, поспешил на помощь, и разгорелась ожесточенная
схватка, но все же турки одолели их. Цесарь же был в притворе великой церкви
со всеми боярами и стратигами, обсуждая намерения безбожного и говоря так:
≪Вот уже который день без устали рубимся с турками, сколько тысяч наших
людей погибло, и если и дальше так будет - всех нас перебьют и город возьмут;
собравшись с избранными своими, выйдем из города ночью в удобное время
и, с Божьей помощью, нападем на них, как прежде Гедеон на мадианитян -
или умрем за Божьи церкви, или добьемся избавления≫. Так советовал он,
и многие к тому же склонялись, ибо знали храбрость и силу его; был он могуч
телом и силой подобен исполину. Кир Лука архидука и епарх Николай долго
молчали и сказали так: ≪Вот уже пять месяцев прошло с той поры, как начали
воевать с турками, моля о милости Божьей, и если будет воля его, то можем
и еще пять месяцев сражаться с ними. Если же не будет Божьей помощи и так
поступим - в один час все погибнем и город погубим≫. Великий же доместик
и с ним логофет и многие другие вельможи советовали, чтобы вышел цесарь
из города, взяв с собой отборных воинов сколько можно, чтобы снять осаду
и не давать туркам так дерзко приступать к городу, и со стороны получить
необходимое; и еще - услышав об этом, соберутся к нему многие христиане.
И пока так размышляли, донесли цесарю, что турки уже взошли на стену и
одолевают горожан. Цесарь же и все вельможи и стратиги вскочили на коней,
и, обогнав цесаря и вельмож, стратиги поспешили на помощь, и встретили
множество бегущих людей, и с побоями возвратили их. Зустунея же с другими
стратигами бился с турками уже в городе, то отступая перед врагами, то,
получив подмогу, возвращался и сражался с ними. А другие турки, соорудив
несколько помостов, въезжали в город на конях. Стратиги же все, объединившись
с Зустунеей, напали яростно на турок и оттеснили их до стен. Однако многие
турки, ворвавшись в город, конные и пешие, снова заставили стратигов отступить
и ожесточенно бились с ними, набрасываясь на них, словно дикие звери. И
если бы не поспешил к ним цесарь, пришел бы конец городу. Но цесарь, подоспев,
кликнул, ободряя своих, и рыкнув, словно лев, напал на турок с отборными
своими пехотинцами и конниками, и рубил их беспощадно:
|
С.241
|
кого настигал - рассекал надвое, а иных разрубал пополам, ибо ничто
не могло удержать его меч. Турки же призывали друг друга воспротивиться
силе его и напасть на него, и всякое оружие метали в него, и стрелы бесчисленные
в него пускали, но, как говорится, победа в бою и поражение царское по
Божьему промыслу свершается: оружие все и стрелы попусту падали и, пролетая
мимо, не задевали его. Он же, имея лишь меч в руке, рубил их, и те, на
кого он нападал, обращались в бегство и расступались перед ним. И погнал
их к разрушенному месту, и здесь их, стеснившихся в узком проломе, перебили
множество, а иных вытеснили из города и за рвы. И так с Божьей помощью
в тот день цесарь избавил город, и когда наступил вечер, турки отступили.
Наутро же епарх Николай приказал горожанам
выбросить за стены и за рвы убитых турок, чтобы увидел их безбожный, и
было числом их, как говорят, около шестнадцати тысяч. И, посовещавшись,
собрали турки трупы и сожгли. Епарху же цесарь снова повелел заделать бревнами
разрушенное место и построить башту, надеясь, что уже отступят они, окаянные.
Но безбожный Магомет не так думал, но три дня спустя, собрав башей своих
и санчакбеев, сказал им: ≪Видим, что гяуры набрались храбрости, и так,
сражаясь с ними, не одолеем их, ибо в одном-единственном месте - в проломе
- трудно сражаться множеству людей, а если в небольшом числе выходим, то
превосходят нас силой и одолевают. Но снова пойдем на приступ, как и в
первый раз, придвинув туры и лестницы к городским стенам во многих местах,
и, когда разойдутся горожане по всей стене, чтобы воспротивиться нам, снова
приступим всей силой к разрушенному месту≫. И как решил окаянный, так и
сделал по Божьему попущению: приказал готовить туры и лестницы и другие
осадные орудия, а воинам приказал снова биться с горожанами. И так бились
день за днем, не давая горожанам отдыха.
В двадцать первый же день мая за грехи
наши явилось страшное знамение в городе: в ночь на пятницу озарился весь
город светом, и, видя это, стражи побежали посмотреть, что случилось, думая,
что турки подожгли город, и вскричали громко. Когда же собралось множество
людей, то увидели, что в куполе великой церкви Премудрости Божьей из окон
взметнулось огромное пламя, и долгое время объят был огнем купол церковный.
И собралось все пламя воедино, и воссиял свет неописуемый, и поднялся к
небу. Люди же, видя это, начали горько плакать, взывая: ≪Господи помилуй!≫
Когда же огонь этот достиг небес, отверзлись двери небесные и, приняв в
себя огонь, снова затворились. Наутро же пошли и рассказали обо всем патриарху.
|
С.243
|
Патриарх же, собрав бояр и всех советников,
пошел к цесарю и стал уговаривать его покинуть город вместе с царицей.
И когда не внял ему цесарь, сказал патриарх: ≪Знаешь, о цесарь, обо всем
предсказанном городу этому. И вот ныне опять иное страшное знамение было:
свет неизреченный, который в великой церкви Божьей Премудрости сопричастен
был прежним святителям и архиереям вселенским, а также ангел Божий, которого
ниспослал, укрепляя нас, Бог при Юстиниане-цесаре для сохранения святой
великой церкви и города этого, в эту ночь отошли на небо. И это знаменует,
что милость Божья и щедроты его покинули нас, и хочет Бог предать город
наш врагам нашим≫. И тут представил ему тех мужей, которые видели чудо,
и когда услышал цесарь их рассказ, пал на землю, словно мертвый, и пролежал
безгласный долгое время, едва привели его в чувство ароматными водами.
Когда же встал он, то сказал патриарху и всем вельможам, чтобы запретили
под клятвой тем людям рассказывать обо всем народу, чтобы не впали люди
в отчаяние и не ослабели в деяниях своих. Патриарх же снова начал настойчиво
уговаривать цесаря, чтобы он покинул город, и все вельможи также говорили
ему: ≪Ты, цесарь, когда уйдешь из города с теми, с кем захочешь, с Божьей
помощью сможешь и городу помочь, и другие города и вся земля обретут надежду
и в скором времени не отдадутся неверным≫. Он же не согласился на это,
но отвечал им: ≪Если господь Бог наш соизволил так, где скроемся от гнева
его?≫ И еще: ≪Сколько цесарей, бывших до меня, великих и славных, также
пострадали и погибли за свое отечество, неужели я, последний, не сделаю
этого? Нет, господа мои, нет, но да умру здесь с вами≫. И отошел от них.
Зустунея же снова, придя с несколькими вельможами, долго уговаривал цесаря,
со слезами и рыданием, уйти из города. И не послушался он их.
На другой же день, когда услышали люди,
что покинул их святой Дух, растерялись все, и охватил их страх и трепет.
Патриарх же укреплял их дух и убеждал не оставлять надежды. ≪Исполнитесь
решимости, чада, дерзайте, - говорил,- и на Господа Бога возложим надежду
на избавление наше, и к нему прострем руки и устремим взоры от всего сердца,
и он избавит нас от врагов наших и все вражеские умыслы разрушит≫. Такими
и иными подобными словами укреплял он дух народа. И так со святителями
и со всем причтом, взяв священные иконы, ежедневно обходил весь город по
стенам, взывая к милости Божьей, со слезами возглашая: ≪Господи Боже наш,
бессмертный и безначальный, создатель всего живого, зримого и невидимого,
который нас ради, неблагодарных и злонравных, сойдя с небес, воплотился
и кровь свою за нас пролил,- воззри на нас и ныне, Владыка и Царь, из святого
жилища
|
С.245
|
твоего, на смиренных рабов твоих, и не отвергни грешных наших молений,
и склони ухо свое и услышь нас, находящихся на краю гибели. Ибо согрешили
мы, Господи, согрешили перед небом и перед тобой, и мерзкими делами и бесстыдными
всячески себя осквернили перед небом и землей в этой преходящей нашей жизни,
и недостойны воззреть на высоту славы твоей, ибо ожесточили твое благоволение
и разгневали твое Божество, и презрели твои заветы и не послушали твоих
велений. Но ты же сам, Цесарь и Владыка, человеколюбец, незлобивый, долготерпеливый
и многомилостивый, возвестил через пророка своего: ≪Не хочу по воле своей
смерти грешнику, но если обратится ко мне, да будет жив≫, - и другое: ≪Не
пришел я праведников призвать, но привести к покаянию грешников≫. Ведь
не хочешь ты, Владыка, погубить творение рук твоих и не жаждешь погибели
людской, но хочешь, чтобы все спаслись и обратились к истине. Поэтому-то
и мы, недостойные, будучи созданием и творением твоего Божества, не теряем
надежды на свое спасение, и, уповая на твое беспредельное милосердие, припадаем
к тебе, и следуем за тобой, всем сердцем молим и жаждем милости твоей.
Пощади, Господи, пощади тех, кого искупил ты животворной кровью своей,
и не предай нас врагам и супостатам владычества твоего, и избавь нас от
осады этой и окруживших нас зол и напастей. Освободи по великой милости
своей, и спаси нас чудесами твоими, и прославь имя свое, да будут посрамлены
враги твои и примут позор от всякой силы, и могущество их да сокрушится,
да уразумеют, что ты - Бог наш, Господь Иисус Христос, во славу Богу-Отцу≫.
Вот такими и многими другими молитвенными
словами день за днем молились, надеясь на спасение свое. Также и все люди
стекались к святым церквам Божьим, плача и рыдая и руки к небу простирая,
моля у Бога милости. Но если прежде стольких благодатей и дарований Божьих
и пречистой Богоматери благодеяний сподобились, то теперь, грехов ради
наших, милости и щедрот Божиих лишились. ≪Когда же, - говорит, - прострете
руки ваши ко мне, то отведу глаза свои от вас, а если и придете предстать
передо мной - отверну лицо свое от вас≫. И другое: ≪Что ни сотворишь, что
ни сделаешь - все ненавистно душе моей≫.
Вот такого же ответа и мы заслужили
грехов ради наших, и мольбы наши и молитвы чуждыми остались Богу. Турки
же, как было сказано раньше, ежедневно бились с горожанами, не зная сна.
А окаянный Магомет, собрав воинов своих, распределил среди них места для
приступа: карачбею напротив императорского дворца и деревянных ворот и
Калисария, а бегиларбеям - восточному - против Пиги и Золотого
|
С.247
|
места, а западному - напротив всей Корсуни. Сам же безверный объявил,
что станет напротив ворот святого Романа и разрушенной стены. Столу же
морскому Балтауглию и Загану - обе стены со стороны моря, чтобы окружить
весь город и в одно и то же время, в один и тот же час ударить по городу
и с суши и с моря. И так назначил нечестивый.
В двадцать шестой день мая, едва муллы
их откричали скверные свои молитвы, тотчас же, возопив, с боевым кличем,
ринулось все войско на город. И подкатили пушки, и пищали, и туры, и лестницы,
и деревянные башни, и иные орудия стенобитные - всему этому нет числа.
Также и с моря приблизились корабли и многие катарги, и начали обстреливать
город отовсюду, и возводить мосты через рвы, и как только вынудили горожан
отступить со стен, тут же придвинули деревянные башни и туры высокие и
бесчисленные лестницы, пытаясь силой взобраться на стены, и не дали им
греки, но яростно бились с ними. Баши же, и воины, и начальники их силою
гнали турок, избивая их, призывая и угрожая. Магомет же окаянный со всеми
чинами врат своих, под звуки всех музыкальных инструментов и тимпанов,
с громкими кликами, подобными реву бури, приступил к разрушенному месту
стены и в такой грозной силе рассчитывал быстро захватить город. Но многие
стратиги с Зустунеей подоспели на помощь, мужественно бились с турками,
и немалая тягота была горожанам. Но еще не настал судный час, и еще могли
сопротивляться врагам. Цесарь же в окружении вельмож объезжал весь город,
с плачем и рыданием моля вельмож, и стратигов, и всех воинов, и весь народ,
чтобы не теряли надежды, не поддавались слабости в деле своем, но с отвагой
и непоколебимой верой боролись бы с врагами, и поможет им Господь Бог.
И повелел звонить в колокола по всему городу, сзывая людей. И собрались
все люди на стены, сражаясь с турками, и разгорелась яростная битва, так
что страшно было видеть дерзость и мужество сражающихся.
Патриарх же со всем причтом находился
в святой великой церкви и неустанно молил Бога и пречистую его Богоматерь
о помощи и даровании силы против врагов. Когда же услышал звон, то, взяв
Божественные иконы, вышел перед церковью и стал на молитву, осеняя крестом
весь город и с рыданиями возглашая: ≪Воскресни, Господи Боже мой, и помоги
нам, совсем уже погибающим, и не отвергни людей своих до конца, и не дай
на поношение сыроядцам этим достояния своего, да не спросят они: ≪Где же
Бог их?≫ - но да узнают, что ты - Бог наш, Господь Иисус Христос, во славу
Богу-Отцу≫. Также и к святой Богоматери обратился: ≪О всесвятая владычица,
стань, руки воздев к Сыну своему, Богу нашему, и укроти, владычица, Божий
гнев на нас и отведи погибель, -
|
С.249
|
уже ведь, пресвятая госпожа, мы в пасти адской; поспеши, о всемилостивая
и человеколюбивая мать наша, и спаси нас, обняв правой своей рукой, прежде
чем поглотит нас ад, чтобы перед всеми прославлено было и возблагодарено
святое и прекрасное имя твое≫.
Пока так взывали и молились не переставая,
цесарь подоспел к разрушенному месту и, видев ожесточенную битву, остался
здесь сам со всеми вельможами своими, и когда поведали ему о натиске безбожного,
с плачем воззвал он к воинам: ≪О братья мои и друзья! Ныне настало время
обрести славу вечную за церкви Божьи, за православную веру, и явить мужество
перед лицом потомков≫. И, пришпорив коня, хотел пробиться через разрушенное
место и добраться до Магомета, отомстить ему за кровь христианскую. Но
силой удержали его вельможи и пешие воины, ибо немыслимо было это дело,
так как Магомет безбожный был с несметной силой. Цесарь же, обнажив меч,
напал на турок и кого ударял мечом по плечу или по груди, того рассекал
пополам; турки же, в ужасе перед силой цесаря, бежали врассыпную. А стратиги,
и воины, и весь народ, видя своего цесаря, исполнились храбрости и бросались
на турок, словно дикие звери. И так прогнали их за ров. Магомет же стал
недвижимо и приказал побоями возвращать турок на греков, и шла битва в
сумраке, ибо стрелы затмевали свет. Греки же снова по обе стороны стены
лили на турок горячую смолу и бросали горящие вязанки смолистого хвороста.
И даже когда зашло солнце и настала ночь, битва не прекращалась, так как
приказал безбожный зажечь бесчисленные факелы и сам скакал повсюду, крича
и взывая, понукая своих, рассчитывая поглотить город. Однако греки и остальные
люди, находившиеся на стенах, огражденные доблестью, кричали друг другу:
≪Поспешим, братья, на суженое место и умрем за святые церкви≫. И так бились
крепко с турками до полуночи и сбросили их с забрал и со стен на землю,
и прекратилась битва. Но не отступили от города окаянные, охраняя свои
осадные башни и иные орудия. Наутро же греки попытались во многих местах
поджечь осадные орудия их и башни деревянные, и не дали им этого сделать
турки, непрестанно обстреливая из луков и пищалей. Убитых же с обеих сторон,
а тем более раненых никто не смог бы сосчитать.
В девятом часу того дня безверный снова
приказал обстреливать стену вокруг разрушенного места из многих пушек и
пищалей. И изготовили пушку большую, ударили в башту, также и второй раз,
и третий, и разрушили башту. И так прошел этот день. Когда же настала ночь,
Зустунея снова со всей дружиной и с фрягами начал возводить башту. Но по
грехам христианским не удалось это: ибо прилетело каменное ядро из пушки
и,
|
С.251
|
падая, ударило Зустунею в грудь и разбило ему грудь. И упал на землю,
едва его отлили водой и перенесли в дом его. Бояре же, и все люди, и фряги,
бывшие подле него, растерялись и не знали, что же делать. Это случилось
по изволению Божьему на полную погибель городу, ибо это разрушенное место
он оборонял благодаря великой силе своей и мужеству, ибо храбр был, и умен,
и искушен в ратном деле. Когда же сказали о том цесарю, покинула сила его
и смешались мысли, и поспешно отправился к нему, а также патриарх, и все
вельможи, и врачи; и утешали Зустунею, и готовы были, если бы было можно,
свою душу вдунуть в его тело. Ибо охватила их скорбь и печаль великая о
нем, так как цесарь почитал его как брата за его верность и твердость духа.
Врачи же всю ночь протрудились, помогая ему, и немного подлечили ему грудь,
пострадавшую от ушиба. И тогда отпустила его боль. И дали ему немного поесть
и попить, и так заснул он в ту ночь.
Соратники же его, оставшиеся возводить
башту, мало что успели. Зустунея же снова приказал отнести себя туда, и
начали строить башту с великим усердием. Но уже настал день, и когда турки
увидели возводящих башту, тут же обстреляли их из многих пушек и не дали
им строить. Когда же попрятались греки от пушечного огня, тут же бросилось
множество турок к разрушенному месту, а греки - им навстречу, и завязалась
ожесточенная битва. Флабурар же некий с многими сарацинами яростно напал
на греков, и было среди них пятеро огромных ростом и страшных с виду, и
рубили они горожан беспощадно. Из города же выступили поспешно против турбк
протостратор и сын его Андрей со многими людьми. и началась яростная сеча.
Тогда три воина-побратима, увидев со стены, что сарацины истребляют горожан,
сбежали оттуда, напали на турок и яростно схватились с ними, а те, ошеломленные,
не сопротивлялись им, страшась быть убитыми. И сразили горожане двух сарацинов.
Тогда с боевым кличем набросилось на них множество турок, они же, защищаясь
от них, отступили в город. Были же те трое: один - грек, другой - венгр,
а третий - албанец. Но не прекратилось сражение у разрушенного места, а
все разгоралось, ибо турки пришли в великом множестве, рубились и упорно
теснили горожан. Стратиги же и вельможи вместе с Зустунеей доблестно мужествовали,
и пало немало людей с обеих сторон. Но что изволил Бог, тому не миновать:
метнули копьем и попали в Зустунею, и ранили его в правое плечо, и упал
тот на землю, словно мертвый. И склонились к нему бояре его и все люди,
стеня и рыдая, и унесли его оттуда, и все фряги пошли вслед за ними. Турки
же, услышав рыдание и увидев смятение среди людей, снова с кликом напали
всеми силами, и расстроили ряды горожан, и оттеснили их в город, сражая
|
С.253
|
их и рубя. Увидели стратиги и все горожане, что все прибывает число
турок, и обратились в бегство, когда же силой удерживали греков, то возвращались
они и вступали в бой. И уже настал бы час погибели городу, если бы не поспешил
цесарь с отборными воинами. Подоспев, цесарь застал Зустунею еще живого
и горько оплакивал его, и начал возвращать фрягов с мольбами н рыданием,
и не послушали его. И своих попрекал он слабостью и отсутствием мужества,
и снова возвратил отступивших, а сам напал на турок и, криком ободрив своих,
ворвался в ряды врагов, нанося им удары по плечам и по груди; если же и
коня поражал - падал тот перед ним, и не удерживали меч цесарев ни конские
доспехи, ни сила конская. Турки же, перекликаясь, побуждали друг друга
напасть на него, а сами не решались. Оружие же, которое метали в него,
как мы уже говорили ранее, все падало всуе и мимо него пролетало, не задевая,
ибо не настал еще его час. Он же устремился на них, и побежали от него
турки во все стороны, расступаясь перед ним. И так отогнали турок от разрушенного
места и столпилось там множество врагов, и без числа перебили их горожане,
закалывая, точно свиней, пока они проталкивались через пролом, а те, которые
разбегались в разные стороны по улицам - там были перебиты. И так по Божественному
промыслу в тот день избавился город: турки отступили от стен, а горожане,
падая на землю, тут же засыпали, и не произошло ничего в ту ночь.
Цесарь же с патриархом и все воины собрались
в великой церкви, и возблагодарили все Бога и пречистую его мать и прославили
цесаря. И некоторые говорили, будто бы и сам цесарь в сердце своем возгордился,
и даже понадеялись на отступление поганых, не ведая Божественной воли.
Магомет же, видя, что столько его воинов пало, и прослышав о храбрости
цесаря, не спал в ту ночь, но собрал большой совет: хотел уже в ту ночь
отступить, ибо и морской путь открылся, и много кораблей могло прийти на
помощь городу. Но чтобы свершилась воля Божья - не суждено было тому сбыться.
Когда наступил седьмой час ночи, распростерся над городом глубокий мрак:
воздух в высоте сгустился, навис над городом, словно оплакивая его и роняя,
как слезы, крупные красные капли, подобные по величине и по виду буйволовым
глазам, и оставались они на земле долгое время, так что дивились все люди
и пришли в отчаяние великое и ужас.
Патриарх же Анастасий, тотчас же собрав
весь клир и синклит, пошел к цесарю и сказал ему: ≪Светлейший цесарь, все
прежде возвещенное о городе этом ты хорошо знаешь, также и отшествие святого
Духа видел. И вот сейчас стихии возвещают гибель города сего. Молим тебя:
покинь город, да не погибнем все вместе. Бога ради - уходи!≫ И напомнили
ему
|
С.255
|
много подобных же поступков прежних царей. Так же и клир весь и синклит
долго убеждали его, чтобы он покинул город. И не послушал их, но отвечал:
≪Да будет воля Господня≫.
Магомет же окаянный, увидев тьму великую
над городом, призвал к себе мудрецов и мулл и вопросил их: ≪Что предвещает
этот мрак над городом?≫ И ответили ему: ≪Знамение предивное это - городу
погибель≫. Он же, безбожный, приказал немедленно изготовить всех воинов
к бою и пустил впереди бесчисленных вооруженных пехотинцев, и пушки, и
пищали, а следом и все остальное войско. И, прикатив и поставив пушки напротив
разрушенной стены, начали обстреливать все то же место, и когда отступили
горожане далеко от пролома, поспешили воины пешие расчистить путь войску
и засыпать рвы. И так надвинулись турки всеми полками и рассеяли горожан,
ибо было среди тех мало конных. Стратиги же, и мегистаны, и все конники
подоспели, поддержали сражающихся и вступили в бой с турками. Сюда поспешил
и цесарь со всеми вельможами, и с избранными своими конниками, и с пешими
воинами, и напал на турок, когда уже много врагов прорвалось внутрь города,
и, смешавшись с ними, отчаянно рубился, яростью уподобляясь зверю, и отогнали
их к разрушенному месту. Бегиларбей же восточный, - а был он огромного
роста и могуч, - издав клич, со всеми силами восточными напал на греков,
и расстроил полки их, и отогнал их, и с копьем в руке напал на цесаря.
Цесарь же щитом отвел его копье и, ударив его мечом по голове, рассек до
седла. И тут возопили турки в один голос, и, склонившись над ним, отбили
его у греков, и унесли. Цесарь же, созвав своих, с кликами врезался в ряды
врагов и, избивая их, прогнал из города.
Но карачбей баша, собрав множество воинов,
устремился со своим полком к разрушенному месту и, вступив в город, оттеснил
цесаря и всех горожан. Цесарь же, снова обратившись ко всем стратигам,
и всем мегистанам, и к вельможам, и к народу всему, вооружил их, и, вернувшись,
напал на турок, не щадя жизни, и снова выбил их из города. Но если бы и
горами могли двигать, все равно Божью волю не превозмочь. ≪Если же, - говорится,
- не Господь воздвигает храм, то всуе трудятся строящие его≫. Турок же
было многое множество, а горожане - изо дня в день все те же - от великой
усталости изнемогли и падали, словно пьяные. К тому же и цесарь и все воины
ниоткуда не ждали помощи, оставили их силы и ослабела воля, охватили их
скорбь и печаль великая.
Магомет же окаянный, услышав, что убит
бегиларбей восточный, долго его оплакивал, ибо любил его за мужество его
и разум, и, разъярившись, пошел сам со своими вратами и со всеми силами,
а на цесаря приказал нацелить пушки и пищали, страшась, как бы не вышел
он из города со всеми, людьми
|
С.257
|
и не напал бы внезапно на него. И пришел безбожный, стал против разрушенного
места и приказал прежде всего стрелять из пушек и пищалей, чтобы отступили
горожане. Затем послал Балтаулия-башу с многими полками и три тысячи отборных
воинов своих и приказал им, чтобы разыскали цесаря хотя бы ценой жизни
или из пищали бы убили его. Стратиги же, и мегистаны, и все вельможи, догадавшись
о замысле безверного, устремившегося в такой силе великой, и видя яростную
пальбу, увели цесаря, дабы не погиб он понапрасну. Он же, горько сетуя,
говорил им: ≪Вспомните, что я сказал вам и какой зарок положил: не удерживайте
меня, да умру здесь с вами≫. Они же отвечали: ≪Мы все умрем за церкви Божии
и за тебя≫. И насильно увели его от воинов и долго убеждали, чтобы он уехал
из города, и, отдав ему последнее прощание со стонами и рыданием, возвратились
все на свои места.
Когда же подоспел Балтаулий с большими
силами, то встретили его стратиги у разрушенного места, но не смогли сдержать
его, и пробился он в город со всеми своими полками, и напал на горожан.
И завязалась битва еще более ожесточенная, чем прежде, и погибли в ней
стратиги, и мегистаны, и вельможи все, так что из многих мало кто смог
потом принести весть цесарю, а погибших горожан и турок не счесть. Тритысячники
же рыскали и разъезжали повсюду, словно дикие звери, охотясь за цесарем.
Окаянный же Магомет, снова собрав свои полки, послал их по всем улицам
и ко всем воротам в поисках цесаря, а сам остался только с янычарами, окопавшись
в лагере своем, расставив пушки и пищали, ибо страшился цесаря. Цесарь
же, словно услышав веление Божье, отправился в великую церковь и пал на
землю, прося Бога о милости и прощении за грехи, и попрощался с патриархом,
и со всем причтом, и с царицей. И, поклонившись на все стороны, вышел из
церкви, и снова раздались вопли всего клира и находившегося тут народа,
жен и детей, которых было не счесть, - все рыдали и стонали, так что казалось,
что эта огромная церковь зашаталась, и голоса их, думается мне, достигли
до небес.
Цесарь же, выходя из церкви, одно только
промолвил: ≪Кто хочет пострадать за Божьи церкви и за православную веру,
пусть пойдет со мной!≫ И, сев на коня, поскакал к Золотым воротам, рассчитывая
там встретить безбожного. Всех же воинов собралось с ним до трех тысяч,
и увидел он в воротах множество турок, подстерегавших его, и, перебив их
всех, устремился в ворота, но не смог проехать из-за множества трупов.
И снова двинулись им навстречу турки в бесчисленном множестве, и бились
с ними до самой ночи. И так пострадал благоверный царь Константин за Божьи
церкви
|
С.259
|
и за православную веру месяца мая в 29-й день, убив своей рукой, как
сказали уцелевшие, более шестисот турок. И свершилось предсказанное: Константином
создан город и при Константине погиб. Ибо за согрешения время от времени
бывает возмездие судом Божьим, злодеяния ведь, говорится, и беззакония
низвергнут престолы могучих.
О великая сила жала греховного! О, сколько
зла рождает преступление! О, горе тебе, Седьмохолмый, что поганые тобой
обладают, ибо сколько благодатей Божьих в тебе просияло, порой прославляя
тебя и возвеличивая более всех иных городов, иногда самым различным образом
и многократно наказуя и наставляя дивными деяниями и чудесами преславными,
порой прославляя победами над врагами, и беспрестанно поучая и к спасению
призывая, и жизненным обилием радуя и украшая всячески! Так же и пренепорочная
мать Христа, Бога нашего, неизреченными благодеяниями и неисчислимыми дарованиями
миловала и оберегала тебя во все времена. Ты же, словно безумный, отворачивался
от Божественной милости к тебе и щедрот и тянулся к злодеяниям и беззаконию.
И вот теперь явил Бог свой гнев на тебя и предал тебя в руки врагам твоим.
И кто об этом не восплачет или не зарыдает! Но вернемся снова к описываемому.
Царица в тот же час, попрощавшись с
цесарем, постриглась в монахини. Оставшиеся стратиги и бояре, взяв царицу,
и благородных девиц, и многих молодых женщин, отправили на кораблях и катаргах
Зустунеевых на острова и в Морею к единоплеменникам. Народ же на улицах
и в домах не сдавался туркам, но сопротивлялся им, и погибло в тот день
множество людей, и женщин, и детей, а других захватили в плен. Точно так
же и воины, находившиеся в башнях, не сдались, но бились с турками на обе
стороны - с находившимися за пределами стены и внутри ее. И днем, одолеваемы,
бежали и скрывались в пропастях, а ночью выходили и нападали на турок.
А иные люди, и жены, и дети швыряли на них с крыш домов черепицу и плитки,
а то еще зажигали деревянные крыши домов и бросали в них горящими предметами,
причиняя им немало вреда.
И ужасались баши и санчакбеи и не знали,
что сотворить, но послали к султану: ≪Если сам не войдешь в город, не будет
город усмирен≫. Он же подробно расспрашивал о цесаре и царице, и не решался
войти в город, и находился в полном замешательстве. И призвал бояр и стратигов,
которых захватили в бою и которых пленили баши, и дал им свое поручительство,
и одарил их, и послал их с башами и с санчакбеями объявить горожанам по
всем улицам и тем, кто находится в башнях, верное слово султаново: ≪Пусть
прекратится битва
|
С.261
|
и не опасаются ни убийства, ни плена, если же нет - то все вы, и жены,
и дети ваши будете преданы мечу≫.
И после этого прекратилось сопротивление,
и сдались все боярам и стратигам и башам. И услышав об этом, обрадовался
султан, и послал очищать город, улицы и площади. В одиннадцатый же день
послал санчакбеев по всем улицам с многими людьми, чтобы предотвратить
внезапное нападение. А сам двинулся со всеми чинами врат своих в ворота
святого Романа к великой церкви, в которой собрались патриарх, и весь клир,
и народу множество, и жен, и детей. И, придя на площадь у великой церкви,
сошел с коня, и пал ниц на землю, взял горсть земли и посыпал голову, благодаря
Бога. И подивился этому огромному зданию, так сказав: ≪Воистину люди эти
были и ушли, а иных после них, им подобных, не будет≫. И вошел в церковь,
и увидел запустение в святилище Божьем, и встал на месте святом. Патриарх
же, и весь клир, и народ возопили со слезами и рыданиями и пали ниц перед
ним. Он же, дав знак рукой, чтобы перестали, обратился к ним: ≪Тебе говорю
я, Анастасий, и всем окружающим тебя, и всему народу: с этого дня да не
убоятся гнева моего, ни смерти, ни плена≫. И, обернувшись, повелел башам
и санчакбеям, чтобы запретили всем воинам и всем чинам врат его притеснять
народ городской, и жен, и детей, ни убийством, ни пленением, ни каким-либо
иным злом. ≪Если же кто нарушит наше повеление - да будет наказан смертью≫.
И приказал всем разойтись, чтобы каждый отправился в свой дом, ибо хотел
увидеть красоту церковную и сокровища, чтобы сбылось предсказанное: ≪И
возложит руки своя на святыни жертвенные и святыни погубит и отдаст сынам
гибели≫.
Когда народ еще выходил из церкви вплоть
до девятого часа и многие еще оставались в ней, не дождался он и вышел
из храма. И, видя вышедших полную площадь и множество идущих по всем улицам,
поразился, что столько людей вместило одно здание, и направился к царскому
дворцу. И тут вышел ему навстречу некий серб, и принес голову цесаря. Он
же очень обрадовался, и тут же призвал к себе бояр и стратигов, и спросил
их, правда ли, что это голова цесарева? Они же, охваченные страхом, отвечали
ему: ≪Это действительно голова цесаря≫. Он же поцеловал ее и сказал: ≪Явил
тебя Бог всему миру, истинного цесаря, что же так понапрасну погиб!≫ И
послал голову патриарху, чтобы, украсив ее золотом и серебром, сохранил
ее, как сам знает. Патриарх же, взяв ее, положил в серебряный позолоченный
ларец и спрятал под престолом в великой церкви. От других же слышали мы,
что оставшиеся с цесарем у Золотых ворот украли тело его в ту ночь, переправили
в Галату и похоронили его.
|
С.263
|
Когда же стали настойчиво расспрашивать
о царице, то сказали султану, что великий дука, и великий доместик, и анактос,
и сын протостраторов Андрей, и племянник его Асан Фома Палеолог, и епарх
городской Николай посадили царицу в корабль. И султан тут же приказал их,
допросив, убить.
И так случилось и свершилось по грехам
нашим: беззаконный Магомет воссел на престоле царства, благороднейшего
среди всех существующих под солнцем, и стал повелевать владевшими двумя
частями вселенной, и одолел одолевших гордого Артаксеркса, чьих кораблей
не вмещали просторы морские и чьи войска занимали всю ширь земли, и победил
победивших Трою дивную, семьюдесятью четырьмя королями обороняемую. Но
да познай, о несчастный, что если свершилось все, предвещанное Мефодием
Патарским и Львом Премудрым и знамениями о городе этом, то и последующее
не минует, но также совершится. Пишется ведь: ≪Русый же род с прежде создавшими
город этот всех измаилтян победят и Седьмохолмый приимут с теми, кому принадлежит
он искони по закону, и в нем воцарятся, и удержат Седьмохолмый русы, язык
шестой и пятый, и посадят в нем плоды, и вкусят от них досыта, и отомстят
за святыни≫. И также в последнем видении Даниила: ≪И поднимется великий
Филипп с восемнадцатью народами, и соберутся в Седьмохолмом, и разразится
бой, какого не было никогда, и потечет кровь человеческая, подобно рекам,
по ложбинам и по улицам Седьмохолмого, и замутится море от крови до Тесного
устья. Тогда Вовус возопит, и Скеролаф возрыдает, и Стафорин возгласит:
≪Встаньте, встаньте, мир вам и отомщение супостатам. Выйдите из Седьмохолмого
на правую сторону его, и увидите человека, стоящего у двух столпов, украшенного
сединами, милосердного, одетого нищенски, взглядом острого, умом же кроткого,
среднего роста, имеющего на правой ноге на голени знак. Приведите его и
венчайте цесарем на царство≫. И, взяв его, четыре ангела живоносных введут
его в святую Софию, и венчают его на царство, и дадут ему в десницу оружие,
говоря ему: ≪Мужайся и побеждай врагов своих!≫ И, взяв оружие у тех
ангелов, поразит он измаилтян, и эфиопов, фрягов, и татар, и всякий народ.
А измаилтян же разделит на три части: одних победит оружием, других - крестит,
третьих же прогонит с великой яростью до Единодубного. И когда возвратится
он, откроются людям сокровища земные и все разбогатеют, и никто не будет
нищим, и земля принесет плоды сам-семь, а из оружия воинского сделают серпы.
И процарствует он тридцать два года, и после него станет другой от рода
его. И затем, предвидя смерть свою, отправится в Иерусалим, чтобы предать
царство свое Богу, и с той поры воцарятся четыре сына его: первый в Риме,
|
С.265
|
второй в Александрии, третий в Седьмохолмом, четвертый в Солуни≫.
Эти вот и иные многие прорицания и знамения
записаны о тебе, град Божий, их же всещедрый и всеблагой Бог претворит
на сокрушение и на попрание скверной и безбожной этой веры оттоманской
и на обновление и укрепление всей православной и непорочной веры христианской
ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.
Написал же все это я, многогрешный и
беззаконный Нестор Искандер. Измлада пленен был и обрезан, долгое время
страдал в ратных походах, спасаясь так или иначе, чтобы не умереть в окаянной
этой вере. Так вот и ныне в этом великом и страшном деле ухитрялся я, когда
под видом болезни, когда скрываясь, когда с помощью приятелей своих, изыскивать
время все рассмотреть и обо всем разузнать, подробно записывал день за
днем обо всем, что совершалось вне града у турок. И затем, когда попущением
Божьим вошли мы в город, со временем разузнал и собрал от надежных и великих
мужей сведения о том, что делалось в граде в борьбе с безбожными и вкратце
изложил и христианам передал на память о преужасном этом и предивном произволении
Божьем. Всемогущая же и животворящая Троица да приобщит меня снова к стаду
своему и к овцам пажити своей, чтобы и я прославил и возблагодарил великолепное
и превысокое имя ее. Аминь.
|
С.267
|